Наполнив бокалы, Валентин протянул один даме. Алиса хотело было отказаться, из рук этого червя принимать ничего не хотелось, но внезапно поняла, что хочет… Выпить. Даже не так. Напиться, нажраться… Да! Странное желание, но именно так она себя сейчас ощутила. Это то, что ей было нужно! Она редко употребляла алкоголь, лишь по большим праздникам, да и то, бокал-полбокала шампанского или вина, но сейчас… О да-а-а-а! Дайте ей эту бутылку и она ее из горла… до донышка, до капельки, в один глоток, залпом! А потом этому уроду горлышком в глаз, да кулаком по донышку, чтобы глубже вошло! А то вон как ухмыляется! Дайте ей немного сил, и она розочкой из бутылки ему кишки выпустит, чтобы неповадно было девушек красть и держать в тюрьме. Не-е-е-ет! Она ничего не забыла. И ничего не простила. Но сейчас ей нужно держаться и играть свою роль. С корабля ей никуда не деться. Нужно выжидать удачного момента.

Алиса едва удержалась. Она не спеша, стараясь как можно более спокойно, протянула ладонь, сжала в пальцах теплую стеклянную ножку бокала. Сейчас бы этот тонкостенный, красивый, какой-то весь элегантный шедевр, да этому уроду по всей морде! Ткнуть, провернуть до хруста стекла и носовых хрящей… и потом по горлу… Но нет, нет. Нельзя, нельзя… нужно потерпеть. Хрусталь коснулся ее пересохших, воспаленных губ. Шипучий напиток ущипнул за ранку, скользнул под язык, в горло, заставил глаза прищуриться от наслаждения.

- Дешевое, - брезгливо осмотрел Валентин бутылку, и с явным неудовольствием поставил ее обратно в ведерко. – Прикажу принести получше. Вы пока можете принять ванну, а я вскоре вернусь… Есть еще кое какие важные дела… Статус, понимаете. Обязывает. Ничего без меня не делается…

Алиса прикрылась бокалом, сделав еще один глоток, увидев, как Валентин дернулся было к ней. Мужчина прервал движение на половине и, сделав вид, что так и собирался, прошел мимо. Дверь за собой он, конечно же, закрыл на ключ. И думать было нечего, что Валентин разрешит гулять своей заложнице где вздумается. Но на это Алиса и не рассчитывала. Рассчитывала она на горячую ванну. Тело казалось грязным и липким. Волосы давно немытые, сальные. Фу! Противно… Да и чешется все и везде… Нет! Сперва в ванную, а убийство Валентина на второй план!

Девушка прошла в душевую, включила воду. Как же было приятно ощутить тепло! Она блаженно скинула с себя грязную одежду, перешагнула через край ванны... Нет! Валентин все же на третьем месте! Девушка вернулась в каюту и вынула бутылку вина из ведерка. Да! Сегодня ей это понадобится!

***

Холодный ветер на вершине горы лютовал. Одежда под его порывами трепыхалась и, казалось, совсем не защищала от холода.

- Что-то там темно, - наконец-то отвел взгляд от «Афалины» Петров.

- Ага, - буркнул Николай.

- Не нравится мне это...

Здоровяк, не проронив больше ни слова, пошагал вперед, потащив за собой нарты. С момента, как очнулся, друг сделался не многословным. Движения стали резкими, злыми, какими-то грубыми. Нервы. Это все они. Сам-то Петров из головы выкинуть тревоги не может, а что говорить о нем… Кто вообще знает, что там в нем сейчас крутится. Зараза еще эта. Чернота дошла товарищу уже до второго плеча, пошла по спине вниз. Говорить о ней Николай отказывался, но Данил не был дураком. Он понимал, что с напарником что-то очень сильно не так и это его тоже очень сильно тревожило.

Айва посмотрела на капитана. Что-то проговорила на своем языке. Данил поморщился, кивнул и пошел вслед за другом. Вот еще! Что-то и с девчонкой же делать нужно! Не бросать же ее было посреди тундры! Хотя, девушка явно бы имела больше шансов на выживание, чем они. Она тут родилась, тут жила. Это ее родина. Но все же нужно будет придумать, как отправить девчонку потом домой.

Чем ближе они подходили к «Афалине» тем больше тревоги передавалось им от этого, с уверенностью можно было сказать, безжизненного места. То, что «Афалина» умерла было понятно почти сразу. Свет нигде не горит, признаков деятельности человека - никаких, стены некоторых блоков покрыты черными следами копоти. И... тишина. Звенящая, мертвая. Только ветер между льдинок воет, да снег, им гонимый, шуршит и скрипит под ступнями. Стало не по себе. С каждым шагом росло напряжение. Что произошло? Пожар? Прорыв? Кто-то напал?..

- Твою мать, - разглядев открывшийся лабораторный блок, прошипел Данил, ощутив, как Николай напрягся.

Разрушения были фатальными. Это явно был взрыв. Он раскидал по меньшей мере два уровня, а третий обнажил наполовину. В разрыве стены виднелись разрушенные помещения, и, что еще страшнее, – мебель. Почему-то вид покосившихся столов нижнего уровня, упавших на бок обычных офисных стульев и раскиданных повсюду бумаг, покрытых слоем снега, напрягали больше всего. За годы службы Петров насмотрелся всяких разрушек и заброшек, и первые от вторых отличались именно мебелью. Она – признак обитаемости жилища. Признак того, что тут жили люди. А теперь не живут. Только что жили. А теперь все. Их больше нет… Здесь было тоже самое. Все, что Петров видел, говорило о том, что произошло что-то ужасное. «Афалину» могли взорвать, отступая, могли просто бросить, переехав, но нет. Здесь был бой. Сильный. Смертельный. У самого входа ближайшего к ним блока, кажется инженерного, множество замерзших тел.

Николай шел чуть впереди. Данил с двустволкой сразу за ним. Айва со (с чем?) чуть слева. Топор гигант потерял в схватке с чертовыми саблезубами, который сколько ни искали, так и не смогли найти. Патроны в пулемете тоже закончились, как и весь другой боекомлект, что они брали в Улей, а у саамов на всю деревню отыскался лишь десяток старых ружей, из которых лишь два смогли выделить команде, да и те, как говорится, с возвратом. Айва должна была привести их назад. Так что шли, можно было сказать, с голой жопой на амбразуры. Случись чего, достойный отпор они могут дать только хромым, слепым да детям.

Байкал присел, осмотрел ближайшее застывшее тело. Мужчина. Руки скрючены в защитной позе. Лицо белое, глаза вмерзшие, присыпанные снегом. Одет тепло. Синий пуховик с меховым капюшоном разорван на груди. Вокруг кровь. Рядом еще пара тел. Такие же куртки, на телах виднеются следы от укусов и когтей. Ну, с этими понятно. Мертвяки подрали. А вот, кстати, и они сами. Головы отсутствуют, тела изранены. Значит все-таки прорыв?

Беглого осмотра не хватило, чтобы воссоздать всю картину, а ждать напарника Кнехт, судя по всему, неа собирался.

- Колян, - не громко окрикнул Данил и шикнул, когда неудачно дернувшись, задел больной рукой за винтовку. – Тормози. Куда прешь!?

Друг отмахнулся, рыкнул. Данилу это не понравилось. Мало того, что сам подставляется, так еще и их может подвести под монастырь.

- Стой, говорю!

Капитан поднялся и, пригибаясь, ускорил шаг. Айва двинулась следом. Выглядела девушка взволнованно и растеряно. Видимо и ей настроение напарников передалось.

- Сержант! – догнав друга, дернул Петров Николая за накидку. – Не глупи! Тормози, говорю!

Здоровяк снова рыкнул, дернул накидку, вырвав ее из рук капитана и, не останавливаясь, вошел в открытые створки переходного шлюза. Данил, выругавшись, сунулся следом. Подставятся, так вместе. Сержант хоть и не человек, но выхватить тоже может.

Помещение, насколько хватало призрачного уличного света, было залито уже замершей кровью и завалено телами. На шум шагов от дальней стены к ним поползла изломанная фигура. Николай, сделав два огромных шага, с силой припечатал меховым сапогом голову ползуна и, тяжело дыша, словно пробежал кросс, замер, водя головой из стороны в сторону. Органы чувств буквально били тревогу, сигнализируя об опасности. Он вдохнул морозный воздух и медленно выдохнул.

Байкалу стало не по себе. Слишком много трупов. Словно их сюда специально снесли. Вон как кучками лежат. Так не умирают.

- Колян, - аккуратно позвал друга Петров, – …не нравится мне все это…

Он не успел сказать, что именно ему не нравилось. Возможно, подсознание что-то уловило, возможно что-то еще, но когда друг сделал еще один шаг, Петров уже был готов к тому, что случилось через одно мгновение. Раздался тонкий металлический лязг. Слишком уж знакомый им обоим. Петров, даже не успев отдать команду мозгу, на инстинктах развернулся и толкнул стоявшую чуть позади девчонку, накрыв собой. Здоровяк лишь успел развернуться. Раздался взрыв. В бетонном мешке шлюза грохнуло так, что Данил едва не взвыл от боли - с такой силой ударная волна приложила его по ушам. Если б рот заранее не открыл, точно бы контузило, как бедняжку. Девушка под ним завыла, схватилась за голову. Петров своим телом и толстой шубой, конечно, значительно погасил и взрывную и ударную волну, но Айве все же досталось.