Еще поднятый взрывом снег не осел, а по полу уже прокатился гулкий раскат. Это Николай вскочил на ноги и бросился в их сторону. Петрова и саамку словно ураганом подхватило. Шипя от боли в не до конца зажившей руке, болтаясь в лапищах напарника, Данил пытался прийти в себя – несколько раз «щелкнул» ушами, снимая глухоту, разинул рот, выдохнул через нос.
Выскочив из переходного шлюза, Николай сделал несколько шагов и аккуратно опустил людей на снег, за ближайшей более-менее крупной снежной кочкой.
- Жив? – коротко осмотрел гигант напарника.
- Жив, мать твою! – прорычал Данил, вставая на одно колено и вскидывая винтовку. – Баран тупоголовый!
Они замерли в ожидании. Тупоголовые мертвяки растяжки ставить не умели. Значит ее поставил кто-то из живых. Возможно, отступая, возможно, уже много позднее, но, так или иначе, нашумели они знатно. Сейчас сюда все сбегутся, сползутся и, если смогут, то по воздуху прилетят.
Позиция была неудобной. Снежный бугор защищал их только со стороны ближайшего входа на станцию, но не оставлял шансов укрыться, если кто-то попытается высунуться с нехорошими мыслями в одну из многочисленных дыр в стенах «Афалины», возвышавшейся от них по правую руку. До ближайшего массива камней, где можно укрыться полностью - метров триста открытого пространства. Не успеть. Если бой начнется - будут как на ладони. Сугроб едва-едва метра полтора в высоту, да и не сугроб это вовсе. Снегоход, брошенный под чехлом, засыпанный снегом.
Кнехт, оценив занятую позицию тоже пришел к неутешительному выводу. Его вообще отовсюду видно, никакой снегоход не спрячет. Потому, пока противника или того, кто заложил растяжку, видно не было, бросился обратно к шлюзу. Только на этот раз благоразумно внутрь не сунулся, а спрятался сбоку от входа. Даже отсюда было слышно, как по темным коридорам к нему уже спешат зараженные. Их клекот еще был слаб и тонул в вое ветра, но то, что их несколько десятков Николай знал хорошо.
Внезапно его снова обуял приступ. Он не говорил о нем никому и старался терпеть, но на этот раз накрыло мощно. Внутри все вскипело. На лбу выступила испарина. Кожу, покрытую черной стекой капилляров, словно кипятком полили. Он нервно развязал вязки мешочка на поясе, растянул горловину, и сыпанул в рот кисловатого мха. Подцепил лапой снег и сунул его туда же. Дождался, пока снег растает, и кисло-горькая жижа потечет в горло. Его к тому времени уже сдавило невидимыми щипцами, а голову – гигантским прессом. Петров, увидев, что с другом что-то не то, напрягся, но Николай махнул тому рукой, мол, все в порядке. Приступ начал отпускать практически мгновенно. Легкие, наконец-то, раскрылись, смогли наполниться холодным воздухом. Вернулся звук, глаза перестал клевать невидимый ворон, а старческий тремор в конечностях стал не так заметен. Он несколько раз вздохнул, успокаивая сердце, ощущая, как по лопаткам под кожей двигаются противные черные черви, проникая глубже в его организм. Закрыв на секунду глаза, он мотнул головой, разгоняя мрак в голове.
Приступы становились все сильнее. Он знал их причину и как от них избавиться, но не мог этого сделать. Он не мог это объяснить, но просто знал, что грибница, носителем которой он сейчас является требует новое место для своего обитания. Но он пока держался. Сколько он сможет сопротивляться мраку и шепоту в голове – не известно. И это злило и пугало даже больше чем постоянная, уже не проходящая боль во всем организме.
Прислушавшись к шуму на станции, Николай перевел дух. Твари далеко. Не факт, что они вообще сюда придут. Станция огромна, а они тупы, чтобы понять, откуда именно пришел странный грохот, и связан ли он хоть как-то с вкусным человеческим мясом. Так и оказалось. Прошло минут пять и все окончательно стихло. Ни один зараженный так и не вышел к переходному шлюзу.
Тяжело дыша, Кнехт, оглядывая полуразрушенные стены базы, возвышавшиеся над ним, несколько раз смог заметить легкое движение в окнах и дырах от обрушения. Но понять, принадлежат ли они мертвецам или живым людям, так и не сумел. Слишком далеко. Слишком темно. Слишком тяжело держать концентрацию. Каждый раз, как он использовал свой организм на полную, грибница и внутренний зверь по чуть-чуть, но продавливали его защиту, заражая и расшатывая контроль над собственным сознанием. Всплеск сил, потраченных на восстановление после близкого разрыва, выбросил в кровь ударную порцию заразы, которая позволила грибнице на короткий период отвоевать еще немного места в его теле, но волшебный мох Нойда вовремя остановил этот процесс, сделав тело и разум устойчивее.
- Вроде тихо, - вернувшись к напарнику и девочке, присев на одно колено пробасил он, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд. – Но кто-то смотрит… шкурой чую…
Данил плотнее прижался к снегоходу. Девочка рядом морщилась от боли. Видать ее хорошо приложило. Вон как пот на лице выступил, а ведь на улице мороз лютый и из позы эмбриона разжаться не может, сжалась в комок, как пружина.
- Слышь, капитан, - раздался внезапно неизвестный мужской голос откуда-то слева и сверху. - Сюда идите, аккуратно…
Данил встрепенулся. Николай напрягся, мгновенно уставившись в темный квадрат окна, расположенного на уровне второго этажа, откуда раздался незнакомый электронный голос.
- Не ссы, свои. Давай живей, пока твари не набежали. В этой половине их еще дохрена, а вы их всех поперебудили…
- Кто такой? – уложив винтовку и, стараясь не высовываться, прокричал Петров в ответ, даже не подумав шевельнуться.
- Еще громче ори! - Усмехнулись из дыры. – Иди сюда, тут спокойно и поговорим, не боись! Хотел бы, давно уже вас пристрелил. Да подруга ваша мне вас точно описала. Чернова. Говорит эта фамилия о чем-то?
Данил дернулся, но снова замер. Куда?! Оборвал он сам себя. Наташку тут наверняка каждая собака знает. Колян слишком приметный, чтобы понять, кто они такие… Вдруг это проделки людей полковника? Через камеру увидели, да по динамику теперь треплют языком…
- Давай уже быстрей, запарил! Говорю ж, друг я вам.
- Как тебя, звать-то, друг?
- Буран, -ответил неизвестный почти сразу. – Ты меня не знаешь… Но можешь обращаться «товарищ майор».
***
Мужчина в странном, явно боевом костюме, встретил их открыто, не таясь. Байкал с интересом разглядывал его обмундирование в свете тусклого фонарика. Какая-то странная, вроде как кожаная основа с накладками и кармашками комбинезона. Что-то среднее между костюмом пловца и пилота. На мысль о пловце, наталкивала мягкая ткань костюма, а черный, непроглядный шлем - на принадлежность к пилотам.
- И откуда ты такой взялся? – окинув взглядом незнакомца, поинтересовался Данил, сдерживая себя, чтобы не задать самый важный вопрос, который волновал его больше всего.
- Оттуда, - хмыкнул незнакомец. – Стреляли…
Петров дернул губой, посмотрел на друга. Не любил он вот таких. Тебе четкий вопрос задали, к чему юлить? Дофига остроумный? Так это можно быстро исправить. Пару зубов выбить, или коленную чашечку сломать… Николай вперился в темную фигуру немигающим взглядом. Судя по нарастающему давлению в голове, Байкал понял, что он опят свои штучки колдунские применяет. Если тут, стоя рядом, так от него фонит, то, что испытывает тот, на ком здоровяк сконцентрировался?! Мужик, словно в подтверждение мыслей, тряхнул головой.
- И кто стрелял? – продолжил прощупывать почву капитан.
- Сам спросишь… Пойдем. Тут не лучшее место для общения. Я эту часть комплекса так и не зачистил. Тварей много, на шум сбегаются как блохи на собаку.
- Ну, веди, - равнодушно пожал плечами Данил и покосился на друга.
Николай кивнул.
- Вроде не чешет, - пробасил он, не скрывая слов, и усталости.
На лбу выступил пот, дыхание стало частым. Данил словам товарища поверил. Колдун, не колдун, но тут даже он сам понял, что вряд ли незнакомец врет. Хотел бы застрелить, или в плен взять, давно б тут отряд вооруженных солдат в засаде сидел.
За спиной зашуршала сапогами Айва. Девочка еще не отошла от контузии. Сильно ее зацепило. Шатается вся, взгляд больной, и за живот держится. Петров хмыкнул.