- Именно! А откуда он взялся?

- Генетическая память?

- Именно! – Решетов прищурил глаз. – Па-мять! Она есть у всех! Даже у растений… Не такая, конечно, но есть… Так вот! А что, если я скажу вам, что вот эта самая память может быть… записана?!

- Куда?

- Как куда?! В мозг конечно! В клетки! Представьте, что можно взять… Ну, скажем, жесткий диск. Записать на него всю необходимую информацию и вставить вам в голову. Засунем туда базовые навыки… Речь. Язык. Общее понимание мироздания. Детский сад. Школа. Институт… И вы все это уже знаете. Ср-азу! Чем мы занимаемся большую часть своей жизни? Мы у-чим-ся! Учимся есть, ходить, разговаривать, считать, читать, писать… В среднем, организму, чтобы достичь рядового уровня развитости нашей цивилизации, требуется двадцать восемь лет! Двадцать восемь лет, чтобы понять, что такое протон нейтрон, хлор, кто такой Петр Первый, и где находится Тихий океан. Вы представляете?! Вот вам сколько, Валентин?

- Сорок пять…

- Со-ро-к. Пять! Вы, можно сказать, всего лишь семнадцать лет владеете навыками среднестатистического землянина. А ведь сорок пять - для кого-то уже почти конец… А, для некоторых видов животных или фауны это вообще недостижимый срок! Так вот! Я нашел способ, как взять необходимую информацию и впихнуть ее в клетку. Сразу. Понимаете? Сра-зу!..

- И… И что? Вот младенец сразу сможет считать в уме, знать формулы Эйнштейна? – засомневался Валентин.

- Да! – расплылся в улыбке Решетов. – Пока, конечно, это только теория. С людьми именно – пока. - Он многозначительно посмотрел на полковника, что не ускользнуло от внимания Валентина. – Но с животными у меня уже все получалось. Мало того! Я даже научился совмещать некоторые виды, выращивать в них новые… способности. Скажем так. Вы знаете, что такое ментальное поле? Нет?! О! Это интереснейшая штука! Об этом можно говорить вечность. Но у нас не так много времени. В двух словах, это наше, так сказать, сознание. Наши мысли… Наше подсознание. Наши самоустановки… Так вот! Я даже смог научить некоторые виды обмениваться данными через это поле… Можно даже сказать, мыслями! Конечно, не в полной мере, но мыслеобразами, мыслеформами, чувствами… Я это называю шумами… Общим настроением. А некоторые мои образцы способны не просто обмениваться образами, но и глушить их, подавлять волю человека, а некоторые… Некоторые могли даже внушать свои. Представьте. Вы можете видеть то, чего нет. Галлюцинации! Можно назвать это так. Образы, созданные в вашей голове. Представьте такого воина на поле боя! Он может заставить врага видеть армию в сотни, в тысячи раз больше, чем она есть на самом деле, или, напротив, заставить не видеть ничего… Может выудить образ вашего знакомого и внушить вам, что к вам идет не вражеский боец, а, скажем, школьный товарищ… Или даже родственник. Мама! Или он может выудить ваши страхи! Точнее заставить вас поверить, что эти страхи - ваши! Я как раз работал над последним образцом и почти закончил его… если бы, не ваши люди… - Решетов вздохнул, отхлебнул из бокала. – Но я даже рад! Рад, что вы меня оттуда забрали. Жаль, конечно, что погибло бесценное оборудование, но там я был заперт. Понимаете?! И технически и морально уперся в потолок. Здесь же у меня непаханое поле…Так вот! Я думаю, что вскоре мы продолжим эксперименты и быстро наработаем утерянное… Но я отвлекся… Мы же про память! Я научился передавать память каждого нового поколения следующему, без необходимости проходить нудное базовое обучение, а сразу приступить к обучению чему-то новому и уже через три-четыре поколения новорожденные образцы имели навыки и знания такого уровня, какого не имели их предшественники в самом начале эксперимента.

- Это действительно гениально, - обмозговав сказанное, затаенно выдохнул Валентин, решив, что именно такой реакции от него сейчас ждет начальство. И не прогадал.

- Вот! А я что говорю! – придвинулся полковник к столу, схватив бокал и подняв. – Выпьем за науку! За наше будущее!

Выпили. Закусили.

- Да! - жуя кусок мяса, пытавшийся вывалиться изо рта, прошамкал Решетов. – Есть, конечно, недоработки, но я уже почти придумал, как обойти некоторые из них.

- Какие? – по привычке уцепился за ниточку Валентин.

- Ну-у-у-у… В этом… - Решетов ударил пальцем по виску. - Вот представьте, что вы только что родились… а уже все знаете. Грубо говоря, как будто утром открыли глаза… У вас есть работа, вы уже взрослый, состоятельный человек но… в теле младенца… Инвалид! Во! – ученый отер руки о халат и потянулся за бокалом и отпил из него немного. – Точно! Инвалид! Ведь развит только ваш мозг! А тело… Тело-то еще… - он развел руками. - Оно ничего не может… Даже ходить! Мышцы-то еще не развиты! И что получается? Вы тупо заперты в теле младенца на долгие… Ну, если не годы, то месяцы… Мои первые образцы были нестабильными, и я долго не мог понять причины, пока один из лаборантов не сломал спину во время неудачного эксперимента… Умный был парень, но… Напрочь потерял способность передвигаться. И вот это-то меня и натолкнуло на мысль о том, что образцы просто сходят с ума! И тогда я придумал гениальный ход! Я загружал память в клетки, но стал ставить ментальные блоки. Назовем это так, чтобы вам было проще понять. Это еще одна моя разработка. Сила нашего мозга недооценена, а я смог раскрыть его потенциал, выведя на новый уровень. И вот… Блоки. Заслоны… двери, грубо говоря, которые открываются в определенной ситуации. Получилась… о-бу-ча-е-мость! Вот что в итоге... ик… вышло. Организм о-бу-ча-ет-ся. Только в разы быстрее. Ведь он… ик… это уже… Знает. Это… - Решетов окосел. Видно было, что ученого накрыло. – Книга! Вот! Да. Вы читать умеете? Ой. О чем это я… ик... Конечно же… Но представьте, уффф… бррр.. что… ик… Не-не умете… Но стоит вам показать книгу и объяснить буквы, как воспоминания, как это делается, тут же всплывают в го-голове… И так… Со всем…

- Интересно, - покачал головой Валентин, сделав наконец-то свой первый глоток.

- Вот и я говорю! – поддержал полковник. – Ученый-то наш - голова! Э-эх. Только пить не умеет… - Валентин всего на секунду отвлекся от Решетова, переведя взгляд на начальника, а когда вновь посмотрел на ученого, тот уже спал, закинув голову далеко назад. – Выпьем? Ты-то меня, надеюсь, не кинешь?

- Н-нет, - мгновенно взмок Валентин. – Конечно, не кину…

Полковник рассмеялся.

- Валентин Олегович! Рас-слабься. Все уже позади! Теперь мы тут самые главные! – он потянулся вперед и хлопнул помощника по плечу. – Расслабься, говорю! Все идет по плану! Нашему плану! Ну, что ты кислый такой? Давай, девочек позовем? Хочешь? Хочешь девочек?

Валентин замер. Он не знал, как реагировать. Впервые в жизни он растерялся.

- Что? Нет? Может… мальчиков? А? Старый шельма! Ты может по ним? Так и это не сложно! Мы же тут гла-а-а-авные… Или ты все по этой училке сохнешь… Которая у тебя в трюме мается… Не померла еще? А?

Валентин застыл. Холодная пика прошибла его от затылка до пяток. Полковник хитро улыбнулся, схватил из тарелки мясо горстью и сунул в рот, запрокинув голову, часть просыпав на пол.

- Да знаю я про нее, и что ты ее там у себя держишь… Думал что, я не в курсе? Ше-е-е-ельма! – полковник улыбнулся. – Ладно! Пока тебе только выговор за то, что в тайне пытался провернуть дело за моей спиной. Понял? Первый и последний! Надеюсь, такого больше не повторится! А? Не повторится же?

- Н-н-нет, - заблеял Валентин.

- Молодец! – снова хлопнул его полковник по плечу. – Делай с ней что хочешь. Твое дело! Но! – палец взлетел к потолку. – Это последний раз, понял?

- Понял.

- Молодца!

***

Алиса проснулась от накатившего приступа дурноты. За последние три-четыре дня (она точно не знала, сколько времени прошло) противное ощущение накатывало на нее уже не единожды. Женщина едва успела откинуть одеяло и перевернуться на бок, прежде чем ее вырвало. Желудок был пуст, и потому, вместо того, чтобы организм быстро прополоскался и успокоился, приступ начал душить. Алиса еле-еле успевала вдыхать между потугами, широко раскрывая рот, нависнув над небольшим тазиком. Слезы резали глаза, горло жгло вонючей желчью. Органы внутри трепетали, сердце билось как сумасшедшее, руки и ноги дрожали как в припадке. Вдох. Короткий, которого хватало только на то, чтобы хоть немного наполнить легкие кислородом, и в который раз все тело стягивало тугим жгутом, пытаясь выдавить из него хоть что-то. Вновь сводило скулы. И снова казалось, что они вот-вот треснут, а из горла ничего так и не выходило. Даже воздух.